Со школьного порога,

шагнувшие в войну 

    На старом  пожелтевшем фото, сделанном 15 июня 1941 года, молодые, сильные, полные надежд, устремлённые в будущее, вероятно, каждый выбрал для себя дорогу в жизни. Бабушка рассказывает, что выпускной вечер состоялся 21 июня, и они, окрылённые мечтами, шли встречать рассвет, зарю своей новой жизни.  И никто из них не знал, что вместе со встающим солнцем на нашу землю уже пришла война, которая перечеркнёт все их планы. И эти юноши и девушки вместе со всем народом встанут на защиту своего Отечества, и независимо от того, где оказался каждый из них в эти суровые героические годы, они с честью выполняли свой долг, как Комов Иван Иванович, попавший на фронт после окончания танкового училища, или как его друг детства Заборьев Степан Михайлович, которому за мужество и героизм посмертно присвоено Звание Героя Советского Союза. Они защищали Родину.

На боевом счету Ивана Ивановича 5 подбитых танков, 4 бронемашины, 3 подавленных батареи. За участие в боях награждён орденом Красного Знамени, орденом Отечественной войны второй и двумя орденами Отечественной войны первой степени. Помнят Ивана Ивановича и жители ростовского села Русское, в освобождении которого он принимал участие. Решением местного сельсовета он был удостоен звания почётного гражданина этого села.

Иван Иванович Комов был участником сражения на Курской дуге.  За мужество и героизм, проявленные в этих боях, он был награждён орденом Отечественной войны второй степени.

 Вот что рассказывает ветеран о тех незабываемых днях:

             "Бои под Прохоровкой"

По данным нашей разведки, готовясь к летнему наступлению 1943 года, гитлеровское командование провело дополнительную мобилизацию, пополнилось личным составом и боевой техникой, перебросило ряд свежих дивизий в район Орла и Курска. План врага заключался в том, чтобы нанести по нашим войскам, удерживающим так называемый курский выступ, мощный удар обеими своими группировками, развить успех, соединившиеся войска в районе Курска должны были развернуть наступление на Москву.

Но наша разведка сумела установить сроки и направление вражеских ударов. Поэтому задолго до этих сроков мы, танкисты, да и все наши войска, действующие на этом направлении, начали готовиться к сражению. Ещё в конце зимы 1943 года мы получили новыё танки КВ. Я присутствовал на митинге, посвященном передаче танковой колонны «Тамбовский колхозник». Почти весь май и июнь проводились большие работы по укреплению оборонительных рубежей. Рыли траншеи, ходы сообщений, танки по самые башни старались зарыть в землю. Сооружались убежища и блиндажи для личного состава и пехотинцев, оборудовались командные и наблюдательные пункты.

Вернувшись из штаба корпуса, наш командир полка полковник Ивановский, (см. приложение 6. В семидесятые годы он стал командующим сухопутными войсками Советской Армии.) в одной из землянок обрисовал нам, командирам рот, взводов и танков, общую обстановку, складывающуюся на фронте. Мы поняли, что предстоят тяжёлые бои. Действовать надо смело и решительно.

Помню рассвет 5июля 1943 года. Началось… Но не с немецкой стороны, а с нашей. По исходным позициям противника были нанесены массированные удары нашей авиацией и артиллерией. Масса бомб, снарядов рвались на огневых позициях фашистов. Огневая подготовка, упредительный удар по врагу в значительной степени дезорганизовали боевые порядки немецких войск перед их наступлением. Им пришлось потерять 2-3 часа, чтобы привести свои войска в боевую готовность.

    В ходе наступления гитлеровцы то и дело меняли направление главных ударов, пытались нащупать слабые места в нашей обороне. Идти напролом, как бывало, они уже не могли. Однако, ценою больших потерь и в технике, и в  живой силе немцам удалось  вклиниться в нашу оборону на 20-30 километров. Припоминается, что только вдоль Обоянского шоссе было столько танков, что основные танковые силы сосредотачиваются у станции Прохоровка.

  Противник подтянул сюда свои отборные дивизии «Мёртвая голова» и «Рейх». Это составляло до 300 танков, безусловно, немалые силы самоходной артиллерии и пехоты.

Какое танковое побоище будет под Прохоровкой, мы ещё не представляли, но были готовы ко всему в любую минуту. Танковые экипажи, знавшие запах порохового дыма, цену боевых успехов и потерь, спокойно и старательно готовили к боевым действиям стальные машины. Мы находились со своими танками в окопах, и только из земли выступала замаскированная башня с пушкой для кругового обстрела. Это было в одном-двух километрах от Прохоровки.

    Затишье перед боем. Только в небе всё гремело и завывало. Наши истребители и вражеские «мессеры» носились друг за другом в огневой круговерти. И вот по радио прозвучала команда «Вперёд!», и одновременно вверх взлетели красные ракеты. Взревели двигатели сотен танков «Т-34» и тяжёлых «КВ».  Двинулись навстречу вражеской лавине стоявшие замаскированными  сзади нас два танковых корпуса других соединений. Сильный дым и сплошная гарь от танков говорили о том, что лавина движется громадная, и, казалось, остановить её невозможно.

   О Прохоровском танковом сражении написано  немало, но многие в своих воспоминаниях рассказывают, в основном, о событиях 12 июля, когда вводилась в бой 5-я гвардейская танковая армия, которой был придан в эти дни и наш танковый полк тяжёлых танков «КВ».

 Нет слов, то был апогей величайшего сражения. Но и до этого в течение нескольких суток происходили важные события на полях между станцией Прохоровка и деревней того же названия. Несколько танковых соединений, в том числе и наш полк, день за днём перемалывали боевую технику и живую силу противника. Почти полностью был выведен из строя танковый эсэсовский корпус противника.

Примерно за три-четыре дня до Прохоровского сражения дивизия на огромном пространстве вела встречный бой. Весь день над полем стоял сплошной гул, беспрерывно слышались орудийные раскаты. Это был ад кромешный. Обстановка была сложной, но танковое сражение продолжалось. Танк нашего экипажа был подбит. Оборвана гусеница и было сбито направляющее колесо. Под обстрелом нам удалось отремонтировать его, подойти к укрытию за невысокий холм и с места вести огонь в упор по надвигающейся лавине немецких танков.

Командир орудия метким огнем подбил два немецких танка. Механик-водитель не выдержал нервного потрясения, включил заднюю передачу и стал отодвигаться назад. Но видя, что это ничего не даст, он снова включил первую передачу, затем вторую, прибавил газ и пошёл вперед, прямо на ворвавшийся в наши боевые порядки немецкий танк.

Расчет был прост: таран. И стальная громадина все больше набирала скорость. Неимоверный удар в упор. В танке все содрогнулось. Посыпались на пол снаряды, диски от пулемётов. Я так ударился о перископ, что сразу выскочили три зуба и на лбу вскочила шишка чуть меньше кулака. Не легче было и остальным членам экипажа. Оба танка остановились  лоб в лоб. Но нам посчастливилось. Механик-водитель при удаче сумел выключить сцепление, и машина наша была пригодна снова к бою, хотя только к самообороне. Сражение постепенно расчленялось, встречные бои полыхали очагами в разных местах. И снова то тут, то там огневой бой превращался в таранный, танки сходились в плотную, сшибались бронёй, лезли друг на друга.

Мы, танкисты, по существу не выходили из боя, за исключением заправки машин горючим и боеприпасами. Спали на ходу или, сгорбившись в окопе. Бои шли ожесточенные, смерть разгуливала по полю боя, но паники - никакой. Организм наш был ко всему безразличен, и всех одолевало одно стремление – не отступить ни шагу назад. Здесь мы впервые встретились с пресловутыми «тиграми», но вскоре научились бить их и превращать в груду металла.

На четвертые сутки положение стабилизировалось, боевые действия потеряли свою прежнюю активность. К вечеру десятого июля мы закрепились на рубежах под Прохоровкой. Поступил приказ «Держаться, ни шагу назад!». Ослабился натиск со стороны противника. За это время боев ни одна из сторон не достигла поставленной цели.

Утро одиннадцатого июля наступило в относительном спокойствии. Слышны были орудийные выстрелы, вдали гудели одиночные двигатели. Оранжевым стал по горизонту рассвет. Всходило солнце. Но такое спокойствие длилось недолго, наша разведка доложила: «Враг готовит новое наступление».  Поступил приказ: «Ваша задача – продержаться сутки на занятых рубежах, продержаться во что бы то ни стало. Ожидается, что на этом участке немцы бросят в бой отборные части «Великая сила», «Рейх», «Мертвая голова». Держитесь, товарищи! Завтра будет легче».

Вдруг налетели со своим воем и смертоносным грузом бомбардировщики, начался массированный артобстрел. Снова на поле под Прохоровкой тот же ад кромешный, который бушевал здесь предыдущие несколько суток.

Главный удар гитлеровцев прошел на большую глубину и рассек нашу оборону, однако подошедший резервный батальон танков «Т-34» вместе с нами отбросил немцев снова на исходные рубежи.

В эти напряженные дни начала выходить только что созданная корпусная газета «В решающий бой». В наших руках часто можно было видеть небольшой листок многотиражки. «Воины готовы скорее погибнуть, чем уступить врагу хоть пядь родной земли! – говорилось в передовой статье очередного номера газеты. – Своим мужеством, силой своего оружия они завоюют победу. Вперед, танкисты!»

Одиннадцатого июля в район наших танковых соединений прибыли батальоны мотострелковой бригады. Затишье в стане противника нам было ясно: делает перегруппировку сил. И вот немцы вновь начали массированные авиационные и артиллерийские обстрелы и бомбовые удары по нашим соединениям. Противник начал свое последнее яростное наступление в направлении Прохоровки, Правороти, Сторожевого. В нашем полку было чуть больше двадцати танков КВ и командир полка, полковник Ивановский , когда этого требовала боевая лично отдавал приказы командирам танковых экипажей. Прибыв на огневую позицию нашего  танка он сообщил, что  к месту расположения полка двигались около 100 вражеских танков, много самоходных орудий и огромная масса пехоты и отдал приказ держаться до последней возможности, до последнего снаряда. Противник вёл наступление двумя эшелонами почти при непрерывной поддержке бомбардировочной авиации.

Бой длился около трех часов. Гитлеровцам удалось продвинуться на глубину не более километра, но вскоре враг был отброшен.

И все же, несмотря на большие потери, гитлеровцы через некоторое время предприняли повторную атаку – снова в нашем направлении. Они ввели в бой свежие силы. Бой длился до самого вечера. Неся большие потери, мы отступили на расстояние трёх километров к западу от Прохоровки. Вечером немцам удалось окружить часть наших танков, но это длилось недолго, и к утру снова соединились с другими нашими частями. В этом бою погиб командир 49-й танковой бригады вместе с радистом и шофёром.

День двенадцатого июля в Прохоровском танковом сражении выдался самым напряжённым, самым жестоким и решающим. Нам было известно, что у немцев к этому времени подсчитывалось до семисот танков. В их число входило до ста «тигров». Кроме того, оставался и резерв, так что немцы могли выдвинуть сразу около 1000 танков и самоходных орудий. С нашей стороны, как после стало известно, действовали 850 танков «Т-34» и около ста тяжелых танков и самоходных орудий. С воздуха нас поддерживала 2-я воздушная армия и некоторая часть бомбардировщиков. Свой сокрушительный огонь обрушила на противника наша артиллерия. Несмотря на это, ударная группировка фашистов надвигалась на нас. Но в это время пошли в контрнаступление и мы – танковые соединения первого эшелона. Наша 5-я гвардейская армия нанесла встречный удар по немцам. На широком фронте бушевали бои. Танковые орудия били и с дальних дистанций, и прямо в упор по немецким бронемашинам, таранили друг друга стальные громады. Один из немецких снарядов, попав по нашей башне вывел из строя механизм поворота. Прицельный огонь вести было нельзя. Но бой мы продолжали, пушечным огнём уничтожали живую силу и технику противника и гусеницами давили его огневые точки. Наш тяжелый «КВ» принял несколько ударов по башне (после было обнаружено три вмятины), но, к счастью, сквозной пробоины не было.

В этом величайшем танковом сражении под Прохоровкой наступил перелом. День подходил к концу, уже вечерело. Догорали на поле боя остовы многих, очень многих танков. Только к вечеру можно было оценить, что здесь произошло, ибо сражение расчленилось на несколько очагов боёв и принимало самые неожиданные повороты. На поле сражения под Прохоровкой было совершено, как после стало известно, более двадцати танковых таранов. Хвалёные немецкие «тигры» стояли обгоревшие, с сорванными башнями, их было несколько десятков. Только за этот решающий день сражения, двенадцатое июля, немцы недосчитались тысячи солдат и офицеров и нескольких сотен танков. Большие потери понесли и мы, но устояли. Все понимали, что гитлеровская военная машина у Прохоровки надорвалась.

Бои здесь хоть с меньшей силой, но ещё продолжались. Вплоть до шестнадцатого июля на рубеже Лугова, Белешкина, Сторожевого, Великоградовки гремели сильные бои. Противник всё ещё огрызался. Курская битва немцами была проиграна, и они решили отходить на свои прежние рубежи. Передовым частям наших войск, в том числе и нам, было приказано преследовать отступающего противника.

Фашисты глубоко просчитались в этом летнем наступлении 1943 года в районе Курской дуги. Нашими войсками была создана глубоко  эшелонированная оборона, готовая выдержать любой натиск немцев».

Комов И.И. прошёл всю войну и закончил её в Германии. После войны демобилизовался в звании старшего лейтенанта, работал в селе Ярки председателем сельсовета, председателем сельпо, военруком в местной школе. В школе есть учителя, которые работали вместе с ним, были его учениками. У нас они  воспитывают любовь к Родине, чувство гордости за свой народ и сопричастности к судьбе своей страны.